Мне тридцать четыре года, и у меня очень хорошая жизнь. В шестнадцать я бы умерла от счастья, если бы мне показали, какая у меня будет жизнь, когда я вырасту. Но это не мешает мне до сих пор иметь огромную зияющую дыру в том месте, где раньше была уверенность в том, что мама меня любит.  

 

 

Более того, большую часть жизни я была уверена, что меня любят так, как никакого ребенка в этом мире! Я искренне жалела тех несчастных, которым не досталось столько всепоглощающей родительской любви.

 

 

Все странные вещи, которые делала моя мама – от запрета любых спортивных секций в детстве (ты неловкая, ты упадешь и поранишься) до вскрытия наших с мужем почтовых ящиков и аккаунтов в Facebook (да, у меня мама умная и дружит с хакерами), я относила исключительно к проявлениям этой самой любви.

 

 

Даже то, что она меня била в детстве, я отнесла к проявлениям любви. Такой болезненной и огромной, что мама не может удержать ее в себе, не может контролировать и поэтому выплескивает так неудержимо и разрушительно.

 

 

При всем этом большую часть жизни я обсуждала с психологами, что мне со всем этим делать. С мамой, в смысле. И тогда, когда в студенчестве я еле наскребала на прием у начинающего терапевта, и тогда, когда могла ходить к лучшим из лучших, я пыталась понять, что у нас происходит с мамой. Как это понять, как это улучшить. Почему любое общение с ней приводит к ссорам, слезам, моим расставаниям с мужчинами и глобальному ощущению полной жизненной катастрофы. 

 

 

Ну, знаете, до смешного доходило. Пеку маме на день рождения пирог – потрясающий цветаевский яблочный пирог, ничего вкуснее я сроду не ела, погуглите рецепт. Приходит мама, видит его – и категорически отказывается пробовать. Делает и бровью, и мизинчиком такой едва уловимый брезгливый жест: "Вареная сметана? Нет, спасибо, я такого не ем!"

 

 

А через неделю звонит и взахлеб, взахлеб рассказывает о том, как дочка подруги – такая умница! – испекла ей в подарок невероятной роскошности торт, как все гости умирали от восхищения и "я взяла для тебя рецепт, может, у тебя получится приготовить…" Ну и понятно, что это тот самый рецепт. В ту яблочную осень он внезапно стал очень популярен, и пекли его абсолютно все.

 

 

Вся моя жизнь, даже в те моменты, когда я этого не замечала, была заполнена попытками испечь маме такой пирог, который ей покажется лучше и вкуснее пирогов всех остальных знакомых и незнакомых ей девушек.

 

 

За этим я и ходила к психологам: что мне нужно изменить в себе, чтобы наконец мама начала мной гордиться, поддерживать меня, доверять мне… любить меня? Вот на последнем я и срывалась.

 

 

Как только мы с терапевтами подходили к мысли, что, возможно, дело не в том, насколько вкусные пироги я пеку, а в том, что мама меня банально не любит, как я срывалась. Бросала терапию, возмущалась: да как они смеют!

 

 

Единственное, в чем я была полностью уверена, так это в абсолютной и безусловной маминой любви. И билась об эту возможную, обещанную любовь, которую получают хорошие, правильные дочери, карабкалась к вожделенной вершине, обдирая ногти на пальцах и коленки в кровь.

 

 

А потом – после одного в общем не такого уж и значительного эпизода – я как-то в один момент и очень отчетливо поняла то, к чему психологи пытались подвести меня еще много лет назад.

 

 

Нет никаких сложностей, нет никаких тонкостей. Все до банального просто: мама меня не любит. Жить с этим невероятно, мучительно тяжело. Ты как будто лишилась основы, как будто от тебя отрезали всю твою прошлую жизнь, будто все твои воспоминания и чувства оказались ложными, весь поколенческий опыт растворился в пустоте.

 

 

И вот ты висишь в космосе, абсолютно голый, и вся твоя история, и история твоих детей, и истории внуков – начинаются только с тебя. Потому что в моем сознании, мама – это любовь. А раз нет любви, то и мамы в общем никогда не было.

 

 

И при всей невыносимости подобного одиночества от этой мысли внезапно стало гораздо легче. В моей жизни нет гонки за мамину любовь и нет больше попыток ее завоевать, оправдать ожидания, быть хорошей. У меня есть моя жизнь, мои дети, мой муж, мой дом, моя работа и мои беговые кроссовки. А что еще нужно человеку для счастья?